- Эта тема пуста.
-
Сообщения
-
Славка оставался возле лошадей. Нельзя ли сделать так, чтобы он больше не приходил? — Мессир, вам стоит это приказать!. Он воин, с Синей Ордой пришёл, а после ранения остался, городскую стражу готовил, – на ордынском ответил раб, заискивающе глядя на руса.
Тем временем Гера приложила ладони к вискам, закрыла глаза – начался обряд телепатической связи. — В город тебе разве здесь дорога? Тимофеич помялся и ничего не отвечал. — Одни в пяти комнатах в Перелыгине, — вслед ему сказал Глухарев.
— Это почему? — Я человек положительный, неинтересный. Почти постоянное разъединение наших приятелей не осталось без последствий: отношения между ними стали меняться. – Больно! Надо намотать, на что только, а? – предложил Тим, когда силы кончились, шнурок вытянулся больше, чем на метр, а никакого результата на носу дромона не обнаружилось.
Первый урок плавно перешёл во второй, в третий – как рубить подготовленную рыбу на куски, сколько времени жарить… Поварской день тянулся долго, а промчался, словно один миг. Возможно, боги наградили её даром врачевания… Ах, как жаль, что я не смогла передать ей свои знания… Настоятельница улыбнулась ревности, которая прозвучала в голосе лучшей ученицы, и успокоила ту: – Вы отличаетесь, словно слон от тигра. Друзья радостно закричали: – Ура! Пробивать отверстие оказалось намного труднее, чем думалось.
На его месте появился малюсенький, ушастый, похожий на гномика. Но сейчас оказалось, что друг прав: предметы, извлеченные из сумки, доказывали – одноклассники побывали в глубокой древности! Потом пришла очередь Русаны. Музыка вовсе не походила на современную, которая осталась в том мире.
– Чтобы каждому человеку стал доступен учебник, кладезь мудрости, а он предпочитал летописи о пустяках? Вы нам чего-то недоговариваете, дети… Самый старый волхв заинтересовался другим: – Зачем Патер воздел тонкий жезл? – Пот-тэр, – по слогам поправил мальчишка, – Это волшебная палочка. Тогда произошла метаморфоза. Отставной втируша-регент сидел на том самом месте, где сидел еще недавно сам Иван Николаевич.
У первой избы за кузницей недоросль пожелал спокойной ночи и убежал домой. – Друг? Это важно. Трещины зазмеились по утоптанной земле, добрались до его ног.
А она – находить неявное расстройство, восстанавливать ослабшего, уставшего от тяжелой жизни человека. Уже искупаться нельзя! Я что, маленький? Как Тимур ни пытался убедить друга, что купание длилось почти полчаса, Славка не поверил. Сокол взял саблю, кинжал и засапожные ножи.
Послушала горячую речь Олена, добавила спокойным тоном: – Затулье помните? Там всяк на виду – испакоститься сложно. На что вот я — старик, шестьдесят второй год живу, а и я их не имею. Быстров-младший пристроился следом и до самой реки предвкушал – сейчас водяной подтвердит про русалок! Те, небось, уже всей реке растрепали, как их спасли! Ух, как вытянется физиономия Ждана! И завтра не ругать кого-то станут, а хвалить! На похлопывания ладонью никто не откликнулся.
И тотчас все эти вещи, деревянные плечики с платьем, кружевные платки, синие шелковые туфли на распялках и поясок — все это посыпалось на пол, и Наташа всплеснула освободившимися руками. – Почему же вы сердитесь? Разве я сказал вам что-нибудь неприятное? – Мне двадцать три года, – возбужденно заговорил Иван, – и я подам жалобу на вас всех. – Вниз смотри! Олен наклонился, лизнул веко и сплюнул соринку: – Поморгай, ну! Вот и всё, а ты ныла… Пока ошалевшая от простоты лечения Русана приходила в себя, к горну подлетела охапка хвороста.
Тем временем мальчишка в хитоне с ловкостью фокусника извлекал из свёртка монеты и оплетенный кофон, в котором ещё плескалась вода из храмового ручья, маленькую статуэтку, найденную на пляже, лист бумаги – черновик Олена. Свеча, горевшая в нём, выглядела толстой. И зря.
